Жара выжигает. Глаза слепит обжигающее солнце, губы сохнут и трескаются, всё время хочется пить. Раскалённый воздух вылизывает лёгкие, вырываясь ещё более горячим дыханием.
При полном параде, с автоматом, в каске.
Миражи рисуют тонкие узоры, складываясь в оазисы и целые города. Машина едет к самой границе. Десять бойцов-контрактников, бывалые вояки и храбрящиеся юнцы. Нужно просто помочь полиции, обеспечить поддержку и прикрытие. По сути, посветить ебалом, вынести пару дверей, обеспечить оцепление и свалить обратно в казарму. Ничего сверх нормы, точно так же, как и до этого. Уже пару раз приезжали, хмуро курили и уезжали восвояси. Пару раз пальнули по ногам, но ничего особенного. Это было более-менее мирное время, все битвы перешли на  трибуны и верха, оставляя низы в напряженном ожидании и непонимании ситуации. Город находился на территории Ирана, и в последние годы здесь было действительно тихо. Мелкие группировки периодически возникали и быстро подавлялись военными, целью которых было перемирие. Войны нет, всё хорошо. Вся она перекочевала на турецкие границы, следом за новоиспечённым диктатором. Все они мгновенно появлялись, набирали популярность и так же быстро исчезали под градом снарядов и пуль. Вот и сейчас новое лицо, чьё имя, как всегда, было лень запоминать. Почему-то Николасу не хотелось запоминать имена врагов, презрительно не удостаивать подобной чести.
Машину трясет, под каской напекает.
А дома холодные туманы ложатся на залитые закатным солнцем луга…
Ник жмурится, мягко улыбается, мысленно прячась от жары хотя бы в фантазиях.
- Эй, узкоглазый! – Конечно же нужно доебаться самому нервному до самого спокойного.
Улыбка тут же тает, а Ник горделиво задирает подбородок, хмурясь и щурясь ещё больше. Азиата в нём ровно половина, а вторя – горделивый ирландский пёс. И как не крути, а уязвлённую честь и там и там омывают кровью. Он молчит, но в глаза смотрит с вызовом.
- Я наблюдал за тобой. – Не унимается мужичок неопределённого возраста, заросший бородой и подернутыми сединой висками. Ник так и смотрит, не уводит взгляда и молчит. Правый угол губ дрожит, складываясь не то в улыбку, не то в оскал. – Молчишь всё время, да?
Машина останавливается, командуют на выход, Ник выходит последний и всё это время не сводит взгляд с мужика. Ясно, пришел выебнуться и наехал на самого тихого, надеясь за его счет выбенуться. Только не получится. В тихом омуте черти водятся, а в этом их хоть отбавляй. Ровняется с обидчиком, взглядом простреливает и ровным голосом выдаёт:
- Николас. - Смотрят друг на друга в тишине, пока не получают новую команду.
Ник не будет за его счет выебываться, но учтёт что как минимум одному человеку доверять сейчас нельзя просто потому что он ёбаный расист. Новеньких здесь всего двое, с остальными они уже давно служат. Например, Эрик. Практически одновременно появились и даже нашли общий язык буквально сразу. Ник хоть и молчун, но поржать любит, особенно если рядом красноречивый долбаёб. С ним весело. Томми. Этот вообще хер пойми что их себя представляет. Любую дичь, о которой рассказывают байки, успел опробовать. Себастьян, который всех заебал фотографией сына. Всего пару месяцев видел, три фотографии имеет, а уже вся часть в курсе какие у него ножки, сколько родинок и всё вот это гавно, присущее мамочкам. А этот седой всего с неделю как появился в части и приебаться успел едва не к каждому. Очевидно, сейчас тягаться будет с Ником. Ничего, по возвращению выяснят отношения в обязательном порядке.
- Итак, это полицейская операция, мы просто прикрываем их и обеспечиваем оцепление. Когда начнётся прорыв, зачищаем и дальше работает полиция. В заложниках человек пятнадцать и журналисты. Двое. Оператор и репортёр. Террористы периодически связываются через них и объявляют, как им кажется, на весь мир свои требования. Среди заложников местное управление. Это в интересах мира – сохранить именно этих людей. Всё ясно?
Бойцы в один голос соглашаются и занимают позиции. Их пятеро. Эрик, Ник, седой, Амир и Бехрам, Томми, ещё двое. Чуть поодаль двое полицейских ждут сигнал. За исключением одного команда слаженная. Хочется надеяться что этот пидор не подговнит. Ник старается держаться за его спиной, в случае чего, прикрывая, но и не подпуская к своей спине. Тихонечко гуськом подбираются к окну со стороны склада, срезают решетки и проникают по одному. С этой стороны их не видно, так что можно будет надеяться на внезапность.
Вошли, рассредоточились, проверяя склад.
- Чисто. – Отзывается один, второй, третий…
Взрыв.
Огонь разлетается по помещению впереди, чудом не долетая до склада, взрывная волна бьёт, роняя на спину, Ник едва не теряет автомат, успевая упасть на землю. Пыль вздымается облаком, застилая обзор. Второй взрыв раздаётся с территории парковки. Теперь ясно почему склад никто не охранял. Слышится вопль одного из полицейских – осколки вонзились в лицо и перепахали грудную клетку, чудом не задело артерию, но видеть он, судя по всему, больше не будет. Ослеплённый болью он несётся вперёд, вылетает в объятую пламенем комнату и получает автоматную очередь в спину.

Наверное, должно быть страшно, но Ник забыл как это – бояться. Есть только приказ, только цель и отработанная мышечная память. Прицелился – пальнул, перекатился. Укрыться за паллетами и заставленными всяким дерьмом стеллажами, главное не думать что их может пробить пуля, а следом вонзиться в тело, пустить очередь в ответ и снова перебежать за более надёжное укрытие. Ни холодного расчёта, ни стойкости, только рефлексы, как у чертового биоробота. Пули проносятся так близко, что кажется будто чувствуется дуновение ветерка. Пыль и гарь застилают обзор настолько, что заметить убитого своим же просто невозможно. Ник скручивается в комок, пережидая. Руки сами скользят за новым рожком патронов, перезаряжают, готовясь пальнуть туда, где мелькают вражеские огоньки выстрелов.
Бах! И вот уже на одного меньше. Бах! Промазал, а в плечо ужалило и отшвырнуло. Очередь вышла косой, в основном в потолок. Ещё больше пыли, выбитой из бетона рикошетом.
Ник валяется на спине, а плечо до самого локтя разъедает раскалённой лавой. Она влажно стекает с кожи, прожигает кости и разъедает всё на своём пути. Хочется заорать, схватиться, скинуть боль, но едва выходит приподнять голову, как из дверного проёма, куда только что стрелял, вынырнуло дуло калаша. Он целится прямо в грудь и ничего не мешает добить раненного. Зубы сами по себе стискиваются, а взгляд внимательно следит за чужим оружием. Боль рвёт простреленную руку так сильно, что даже пошевелить пальцами не получается. Можно попытаться утащить этого мудака за собой, просто крепко вцепившись в автомат, нажав спусковой крючок. Одно мгновение мести. Так просто, но почему-то не получается. Николас пытается отползти, растерянный одним лишь фактом – его всё ещё не расстреляли. Кровь бурно застилает форму, но ничего страшного, это мелочь, он всё ещё жив. Холодок проносится по загривку, он перестаёт дышать и просто смотрит в дуло. Но страха нет. Почему-то этот сучок решил не приходить.
- Подожди. – До боли знакомый голос, на который реагирует Ник, тут же обернувшись. – Этого тоже возьмём. Нужно троих. – Седая ухмыляющаяся рожа, в руках которой автомат, упирающийся в затылок Эрика. Тот самый сука, который искал повода доебаться ещё в машине. Гнилая душонка старичка с холодными звериными глазами.
Зубы сжаты до скрежета, кое-как сдерживает голос, шумно выдыхая под наползающей на глаза каской. От натуги весь взмок, соображая что делать дальше. Враг подходит, опускает дуло, собираясь отобрать сжатый в раненной руке автомат. Вот теперь время для маневра, который может стоить жизни. Ну хотя бы совесть будет чиста – Ник пытался сделать всё что мог, не поддался панике и держался в принципе неплохо. И пусть никто не узнает об этой попытке, свою совесть перед смертью он очистит. Гребаный камикадзе.
Тихонько, кончиками пальцев расстегивает липучку, зажавшую пистолет на поясе, ждёт ещё, а после вскидывает оружие и стреляет прямехонько в лобешник. Следующим падает тот, кто угрожал Эрику. Ник с удивлением смотрит на дымящееся дуло пистолета – даже и не думал что успеет, а тем более попадёт левой рукой.
Тишина, нарушаемая лишь стрекотом горящей древесины.
Николас пытается улыбнуться, но губы дрожат и выходит довольно зловещий оскал. Кажется он забыл как говорить.
- Это я их вообще-то. – Из угла швыркает носом Томми, портя просто офигеть какую крутую картину. А ведь можно было офигенно выебываться в казарме, рассказывая невероятную историю. – Сопляки.
С Томми всё в порядке, он улыбается, поправляя каску, встаёт и гуськом подползает к Эрику, слегка встряхивая напуганную задницу.
- Пошли, здесь опасно оставаться. – Говорит очень тихо, перевязывает раненого, устраивая подмышкой самопальный жгут из говна и палок, вроде даже жертвуя своей банданой, которая столь быстро пропитывается кровью, что сложно понять. Одна пуля прошла на вылет, разодрав мясо, вторая увязла в кости, аккуратно так обойдя артерию. – Нужно уходить, давайте. – Томми пихает сослуживцев к выходу, потому что назад вернуться они уже не могут – слишком долго разгребать завалы. Вперёд, пригнувшись, не забыв вооружиться. У них ещё есть гранаты, есть ножи, полным-полно боеприпасов. Парни прутся под дымовой завесой в логово террористов. Ник лишь на мгновение оглядывается туда, где только что валялся, на лужу собственной крови. В нём всё ещё нет эмоций, но если бы были, то страх бы непременно вернулся первым.
Этот выстрел был слишком громким. Лицо Томми стало бесформенным, буквально исчезло с его головы, превращаясь в месиво. Следующее что увидел Эрик был приклад, бьющий точно в переносицу.
- Лежать тварь! – Новая россыпь врагов, неизменно направивших в их сторону автоматы, Ник сгибается от удара в живот, не до конца еще понимая откуда они взялись, ведь было чисто.

Отредактировано Nicholas Anderson (2020-03-31 20:49:48)