Офис, в котором Николас испишет целые талмуды, в котором разобьёт не одну кружку о стену в порыве злости, в котором они не раз столкнуться с Ганни лбами, выясняя чье кунфу сильнее. Пока что чужой, непривычный. Вскоре это место станет для Ника домом, а лавка в углу ни раз заменит кровать. Он рассеянно оглядывается, изучая обстановку, с тоской понимая что технический прогресс немного запаздывает на забытом богами клочке земли, именуемом Гиблыми землями.
- Мы здесь зашиваемся, поэтому на послабление не рассчитывай. Заодно посмотрим насколько опытный. Это тебе не кошек с деревьев снимать в родной Ирландии, здесь настоящие психопаты и убийцы. Город полон такого дерьма, какое тебе и не снилось, азиатик. И знаешь что? Это твоя самая большая ошибка в жизни – припереться на остров. Когда начнёшь жалеть, сопли подтирать я тебе не стану. Жетон будешь таскать пока не сдохнешь, я людьми не разбрасываюсь, как видишь, они и так дохнут как мухи. Напарник у тебя будет лучший из лучших. И мне совершенно похую как вы будете работать, но чтобы это дело к концу недели было закрыто. И да, мне насрать что там, ты у меня на карандаше. А теперь – работать. – Шеф бросил папку на стол и после приветственной речи скрылся в кабинете. Офигенно приятный тип, душевный мужик, с гонором и твердой хваткой. Ещё пободаются.
А вот и напарник?
Шумный.
Словно кто-то включил радио. Отвечать вовсе не обязательно же? Николас открывает было рот, но не успевает и слова вставить. На лице скепсис, а в ухе звенит. Это первая минута знакомства. Самая первая.
- Николас Андерсон. – Всё же впихивает словечко, пока его рукой распоряжаются, не пялясь, просто пытаясь разглядеть глаза под очками. Они же говорят о человеке всё, верно? – Детектив, переведен из Ирландии, доброволец на острове.
На это признание замирает половина участка и оглядывается на новичка, мол какого черта. Кто вообще добровольно попрётся сюда, зачем, с какой целью. Уникальный человек. В тишине фразочки про комод звучат громом, кто-то хихикает, все возвращаются к своим делам. Николас молится, чтобы это словечко не запомнилось, а потому не реагирует совершенно, в свою очередь сжимая пёстрому напарнику руку. Пусть и силой померятся, если в словесном сражении он уже проигравший.
Наверное, будет сложно привыкнуть, но Ники привыкнет, прикипит. Контрастная парочка из двух цветов – черный и красный. Вполне гармонично. А Ганни за километр будет видно, мол закон идёт и уебёт, если не угомонишься. Нужно будет этой словоохотливой заднице тылы прикрывать, явно нарвался уже на туеву хучу неприятностей.
- Только дали дело, я еще не успел вникнуть в детали. – Ловит момент когда можно заговорить. – Похоже здесь наркотики и проституция. Очень мало инфы. – Перебирает бумаги, раскладывая на столе, поднимает взгляд на красного напарничка.
Всё-таки хочется увидеть душу того, кому придётся доверять себя. Ники не умеет, но не прочь научиться это делать. Так ведь будет лучше всего для работы, верно?
- Ты что накуренный? - Нужно снять с него очки. Просто взять и стащить с морды, что Николас и делает. Пусть тараторит, но глаза в глаза посмотрит, придётся.

Никто не рад когда самые сложные дела свешивают на голову, только если не ебанутый на глухо. Так что выводы соответствующие, соразмерные гонору и харизме. Пометочка на будущее – ебанутый.
Ники чует как медленно на него оседают все проблемы мира, как эта самодовольная морда приносит их на блюдечке с голубой каемочкой. Вот тебе пуля бандитская от обиженного некогда продавца хот догов, вот тебе лопатой по ебалу за то что перешел дорогу не в том месте, вот тебе все снайперские прицелы на груди, башке, да и всём теле. С этого станется нажить вражин не только по месту службы, но и там…
Ники смотрит на дверь, та словно удаляется и дружелюбное солнышко скрывается за тучами. Птички вмиг перестают петь, секундная стрелка на часах тикает как набат. Впрочем… это даже хорошо. Можно побольше вынюхать и продвигаться по основному делу, о котором никто никогда не узнает, верно же? Пометочка вторая – лишний раз не пиздеть, а то вытащит всё.
Сутки?
Николас даже район не знает, в котором события намечаются, так что на еблете рисуется ахуй вперемешку с растерянностью. Какие сутки? Куда ты полетел, щеночек.
- Ты ебанутый, да? – Напыщенная серьёзность Николаса разбивается в одно мгновение. С Ганни он не может бурчать под нос, всё же тараторка какими-то мистическими путями разводит на болтовню.
- О, ты узнаешь насколько он ебанутый. – Мужик, которого не просили вмешиваться, хлебает кофеёк, протискиваясь как раз между новоиспеченными напарниками. – Сутки тебе на то, чтобы убедиться и свалить. Ребята, забьёмся?
В мгновение все полицаи выуживают кошельки, скидывая по десятке в большую стеклянную банку. Кто-то кричит «два дня», кто-то «неделю». Похоже, это первая традиция, с которой Ники столкнулся.
Вот так вот спорить?
В принципе раздражение, которое толпа даже скрывать не пытается, похоже подпитывает Лихтен-что-то-там и Нику становится его чуточку жаль. Это же как надо проебаться, что никто в мире не захочет прикрыть твой тыл? Может следует доказать пареньку что Николас не станет одним из мудаков и даже не посмотрит на спорящих. Как минимум ради принципа будет хорошим напарником, к тому же Ганни в нём такой безбожной истерии не вызывает. Пиздит без остановки, ну и ладно. Кто-то же должен в их тандеме людям улыбаться и обескураживать хитровыебанными поворотами. Ники для этого слишком однокнопочный, просто пойдёт крошить и даже пафосную фразочку не ввинтит. Расточительно терять моменты для фразочек. Будет кому заполнить.
- Сутки? Да тут только опрашивать пол дня, искать место… - Всё же по протоколу должно быть, как положено, со всеми бумажками и опросами. Плохих ребят надо закрывать, а такое за сутки не провернёшь. Осекается. – Ты знаешь этих ребят, верно? Иначе бы не повёлся, я угадал? И да, я вожу, утром получил ключи от тачки, номер… J461. Только я не таксист, договорились? Возить твою задницу по маникюрщицам не буду. Пошли, красотка.
Инициативу отбирает, бодренько зашагав из участка на парковку под оглушительное «ТРИ ДНЯ».
Нехуй спорить на человеческие жизни. Николаса бесят все, но к безумному чувачку просыпается некая симпатия. Ему не то чтобы жаль идиота, просто почему-то хочется доказать что вокруг не сплошные мрази.

Впечатляет. Серьёзно и по-взрослому. У Ники даже брови поползли наверх, мол нифига ты даешь, умный такой. Так и сидел, слушал, пока не опомнился. Всё же от крашенного придуря можно ожидать любой дичи, но не компетентности. Хотя остров ещё удивит, чувствуется.
Новая пометочка – не дурак.
Машина воспротивилась, сразу не завелась, радио сдохло мгновенно, но всё же покатились вполне себе бодренько. Сматерился под нос что развалюху подсунули и похоже надо будет под капотом порыться, вдруг собака греется или еще что. Хотя вроде смотрел только недавно, проверял масло и прочее. Всё же тачку в первый день угробить не хотелось. Столько дел, столько дел. Так и видит себя в масле с головы до ног – прости прощай очередной костюм.
Мигалку с крыши снял, на панельку забросив. Не нужно светиться, едут тихонечко на разведку. Всё же будет тихо, да? Ники отчаянно хочет верить в это, но яркая звёздочка рядом сияет так сильно, что интуиция противится самовнушению с утроенной силой.
Ники ещё не нашел своих талантов, подаренных сывороткой, точнее считал что их нет и это всё случайности, а вот про напарничка стал задумываться. Спросит как-нибудь в другой раз. Это же никак не связано со строптивостью тачки, верно?
- Нормальный у меня еблет. – Ворчит, отворачиваясь и усиленно хмурясь, даже не сообразив что поддакивает тем самым. Рожа стала еще кирпичнее, брови грозно сдвинулись, подобно тучам, обещающим очередной природный катаклизм в виде града. Между прочим нужно еще привыкнуть что движение в другую сторону, это же чертов остров, а не материк. Здесь всё иначе. Ники чуть не впендюрился мордой в тачку, спешно сваливая на другую полосу. Водила со встречки многозначительно показал фак и заорал что-то непонятное, ибо стекло в машине было закрыто, а по губам читать было лениво. Далее ехали без проблем, а Ники посвятил всё своё внимание дорожному движению, в котором похоже правила пытался соблюдать только он. День становился всё дебильнее и дебильнее, но чутьё подсказывало что Ганни всё же вытащит их из задницы и через сутки это дело с дохлой шлюхой перекочует на стол шефу с пометкой «Закрыто». Так же будет, верно?
- На материке. – Немного запнулся, ибо  стало тоскливо что никогда уже не вернётся в отчий дом. – Там вообще нифига не так же. – Акцент с повышением голоса, чтобы прям показать отличие на словах. Объяснил, называется. – У вас тут весело и пляж ахуенный, лучше чем в Лос-Анджелесе. Вот я и приехал позагорать. Романтика, солнышко светит. Как будто тебе не похер зачем? – Но потом всё-таки совесть клюнула, негоже строить отношения на пиздеже. - Перевели, дело обычное, нехватка кадров. Всё банально и скучно, Ганни. Я просто без семьи, а таких пихают в самую жопу. Воевал, так что не должен сгинуть. Плюс Вселенная меня любит, часто пряники вместо кнутов подсовывает. Я тебя удивлю ещё, обещаю.
Крайне недоверчиво глянул, но без злобы, просто уверен что всем похер, особенно этому говорливому пиздюку. Верно же?
Подкатывает к клубу по навигатору, притормаживает подальше и ловит чувака за рукав, не давая сквозануть из машины слишком быстро.
- Ты же не будешь творить глупости? Это мой первый день и всё должно пройти тихо и гладко, договорились?
Наивно такое просить, но может сработает.

Ники покорно плетётся следом, на сигнашку машину поставив. Всё-таки бросать её беспризорной у клуба равносильно красной тряпке. Увести тачилу у мента и колесить в ней, сшибая зазевавшихся прохожих под сирену с мигалками, дело соблазнительное. По пути осматривается, цепляя взглядом удобные для отстрела места. Рефлекторно прикидывает куда ныкаться, где прятаться, откуда выскочить. Оно само работает, не приходится даже напрягаться. В голове уже план города рисуется, подробная схема парковки, каждый бачок и подоконник укладывается в сложную схему. Как рентген выстраивает в плане углы, которых не видит, но обязательно убедится в их наличии. Идёт напролом, плечами отпихивая неугодных, едва не по головам прёт словно танк, стараясь не отставать.
Побежит?
Готов погнаться, хмурой рожей высвечивая из-за спины Ганни на струсившего дилера. Не нужно даже особо стараться – морда зверская в любом варианте, даже самом расслабленном. Не хватает только зубочистки или соломинки, чтобы как на диком западе. Чтож, посмотрим, как в этом городе дела делаются, нужно же привыкнуть, научиться.
Всё же будет хорошо, да?
Катана оттягивает ремень, рука привычно держит рукоять у самой гарды. Оружие надёжное и не придётся казённые патроны тратить. Всё-таки поди докажи что это Ник в коленке остриём ковырялся – никакой резьбы, никаких следов пороха. Не то чтобы в этом была необходимость, просто так спокойнее на чужой территории. В общем, Ники готов кусаться и резать, только кажется необходимости быть таким суровым нет.
Останавливать? Почему вообще? Обычно же… ээээ…
- Стой, блять. – Пинком страдальную мусорку вместе с укурышем в ней отпихивает, прикладывая все свои усилия. Ещё одна небольшая деформация только уже от лучших побуждений и во имя спасения языка. Ничего же ему там не будет, правда? – Ты же ему шею свернёшь, какого чёрта. – Ники хватает Ганни за грудки, заставляя смотреть на собеседника. В этот раз делать вид что его это не касается не получится. Надо будет – заставит внимать каждому слову. – Тихо – это как минимум без мокрухи. – Рычит прямо в улыбающуюся морду, клыками своими здоровенными сверкая. – Да у тебя тормоза походу напрочь отказали? Прекрати людей калечить, ты коп, а не вышибала в стриптиз клубе.
И взгляд такой разрушающий стены и сносящий города, полный угрозы и власти. Такой напряжный, на какой только Ники способен. Ещё немного и пиздить начнёт, её богу. Свирепый как сама свирепость. Предупредил так аккуратно как мог.
- Сначала дело, потом уже танцы на костях, понял? Ты не должен быть таким мудаком и без разбора просто так людей калечить – это ваще нифига неправильно, понимаешь? Ты коп, так бляха будь достойным значка. – Вырычал всё. – На материке таких отшибленных не бывает и всё чётко по закону. Копы – это закон и никогда его не нарушают. А ты уже как минимум на превышение полномочий наскакал тут.
- Въеби ему! Он ебанутый! – Слышится из бачка. - Превышение полномочий!

Вот это бляха ноги. От самых чертовых ушей, не иначе. Стройные, но дофига дерзкие. Ники оценил по достоинству, даже поглазел немного для проформы, но не особо так всматривался, потому что мелким себя не считал. Вообще ни разу. Это как пощёчина, которая может прижиться вполне себе отвратной кличкой, которую ни в коем случае нельзя оставлять безнаказанной. Он чертова гроза, которая громыхнёт на эту чудную головку самым метким ударом. Прямо в темечко, чтобы неповадно было. По крайней мере сделает всё, на что силёнок хватит. И как жаль что взглядом зажарить Ганни не выходит, а так бы хотелось, святые небеса. Помолиться что ли богам, глядишь, какой-нибудь Будда снизойдёт и шарахнет предупредительный в этот чумовой зад.
От злости даже зубами скрипнул. Говорить уже поздно, время вышло.
Какой порядок? Какая честь? Здесь о таком и не слыхивали. Бабульками своими стращает как сопляка какого-то. Будь Ники бультерьером, зарычал бы во всю свою собачью пасть, чтобы улыбало тявкающего щенка померкло в раз. Бесстрашный, борзый, самоуверенный до невозможного. Ничего, если словами не получится, можно и по другому объяснить. Этот участок ещё станет образцовым и Николас лично передушит всех оборотней, а жирдяев загонит в качалку розгами. Каждое ебало будет светиться здоровым румянцем, а вместо забиваний на всякую срань вроде скольких напарников этот пиздюк изведёт, раскрываемость повысится. Николас начнёт перевоспитание прямо сейчас, только расстегнёт пуговицу на рубашке, пока сверлит взглядом насквозь дырку во лбу очкарика.
Зрачки наркомански расползаются, а грудная клетка начинает ходить ходуном от злости. Вообще обо всём забыл напрочь так завёлся, словно натравленная псина. Какая там мусорка, какой дилер, о чём вы.
- Не-до-ме-рок.
Вместо фас.
Резво так к стенке бросился, отскочил от неё и с размаху по башке наметился. Вот прямо в это улыбчивое еблище, которое ещё вскоре сам же целовать будет. Нихера не верится в подобное, но непременно засосёт Ганни, да ещё и подрочит на него. Потом, однажды. А пока пяткой в неё засандалит от души, чтобы прорядить частокол из ровных зубов.
Покусаемся, пидрила крашеный, порычим. И ничего если промахнётся, локтём можно за всегда догнать.
Пусть дальше пиздит, если останется чем.
В небе молний не хватает, чтобы всю мощь Ника в этом ударе выразить, всю его негодующую ненависть. Сука кто ещё чертов недомерок. Колени переломает так, что в макушку цемкать на инвалидной коляске останется.

Жаль что слегка задел. Так хотелось стёклышки цветные в морду впечатать. Ники уверен что услышал бы их звон даже не смотря на оглушающих рёв проезжавших мимо машин. Это было бы столь же прекрасно, как двойной виски после тяжелого вечера. Когда весь ебучий мир замирает, останавливается планета и всё разом идёт нахуй. Такой момент, после которого только кончить остаётся.
Не случилось. Даже наоборот прилетело весьма быстро в ответ. Похер, чай не дамочка, потом поноется, они только-только начали. Ники знает одно – когда тебя хватают за башку, нужно сразу еблет прикрывать, потому что каждый встречный поперечный норовит познакомить его с собственным коленом. Вот к гадалке не ходи – так и будет. Может быть даже если бы не было, он бы удивился и огрёб ещё чуток больше. Но к сожалению Вселенная решила подыграть. Может потому что сам промахнулся.
Главное дернуться от коленки подальше, упереться в неё и оттолкнуться посильнее, успеть спасти свою драгоценную морду. Ох и злой же Ник. И радостный до опиздинения. Можно сказать в нём сейчас все ромашки разом распустились, а затвердевшие от обывательской жизни мышцы ожили. Как давно он ни с кем не пиздился. Словно задышал заново.
Вот тебе Ганни локтём в солнечное, держи крепко, всем своим могучим торсом. Наслаждайся.
Вот тебе счастливая до безобразия морда, у твоего лица. Да-да, ярость затерялась в самой глубине объебанных счастливых глаз. Словно псину с поводка спустили. Это тот самый Николас, который затирал про чертово правосудие и честь значка. Вот такой вот он ебанутый и стопудов не пропадёт среди старушек, мочащих народ во имя пенсии. А под носом слегка красным натекло – всё-таки прилетело нормально, хоть и не сломало ничего. Ники словно вообще ничего и не чувствует – сколько адреналина в нём.
Ещё и ещё локтём засандаливает, стараясь как можно чётче донести свою вышесказанную мысль. Хватит уже или дальше?
В конце концов они должны сработаться и Николас заставит его. По крайней мере очень уж не хочется терять это жгучее ощущение свободы, от которого материковский коп совершенно отвык. Что-то в нём определённо изменилось, может всему виной борзая морда с чертовски ахуенными ногами, между которых можно так пиздато устроиться… Ники уже и меры не видит, разгоряченный. Разве это не флирт?

В его башке нарастает пульсация, оглушая достаточно, чтобы исчезло всё вокруг, оставляя двух сцепившихся противников. Карта в голове подсказывала манёвры, но некоторыми воспользоваться уже было невозможно. Суставы заныли, а мышцы запомнили каждое движение на далёкое будущее. Если не повторить, то всё будет хорошо, но Ники пока не понимает этого. Он ещё не привык. Оно само по себе вмешивается в его жизнь и совсем не нужно. Инородное, отвратно рвущее ту суть, к которой привык, под коркой откладываясь холодным ощущением чужого вмешательства. Словно чёрная метка, отсчитывающая сколько осталось. Хватит. Но неумолимо тайные способности просыпаются, делая тело копа чуточку умнее. Сейчас только извернётся и…
Сразу две пуговицы на рубашке не выдерживают, отлетая в неизвестном направлении, воротник сползает на бок. Ники тянется за Ганни, послушно падая и не понимая почему.
Там где веселье, там и радости, да?
Нос к носу, едва лбом об лоб не тюкнулся, картинно размазавшись на мужике, с которым только что кулаки чесал. Руки привычно выставил, чтобы еблет не разбить, так что даже заобнимал Гании. И какой акробат, к слову. Отметочка – &^%#$ [Аналогов в мозгах не найдено].
Всё случилось слишком быстро, чтобы понимать, так что гневный еблет живенько перестроился в растерянную форму, но взгляд огня не потерял совершенно, даже как-то по-особому странно оскалившаяся морда засияла. Где эта прыть, почему вдруг всё так резко изменилось. И продолжалось недолго опять же.
Колени эти чертовы, какого хера.
Как-то разом вернулись звуки улицы, впившись в уши, реальность упала откуда-то с высоты, ухнув холодным дождём, который и не почувствуешь, мышцы произвольно дернулись с долю секунды, незаметно. Просто становится немного жарко. Всего-то. Ник уже валяется на спине и вообще какого хера здесь происходит?! Всего пара часов прошло с их знакомства, как страсти выжили обычно спокойного и абсолютно флегматичного Андерсона. Он вообще-то кремень и просто так нравоучительными речами не рассыпается. Это всё чертов остров?
- Идите потрахайтесь уебки!!
Точно. Дилер.
Холодный сквознячок прошелся по спине, пока Николас наблюдал как бачком накрывает сваливающего второпях дилера. А ведь это его кости могли ломаться. А ведь арматура могла прошить его тушку, а ведь любая пивная крышка была бы подобна пуле. Так много «а ведь». Он ещё не привык, ещё не осознал насколько здесь действительно опасно и что этот пёстрый петушок мог вполне оказаться крайне опасной тварью, способной придавить одной лишь волей. Просто так. С лёгкостью.
Какие же тут тогда бабульки?
Глупость какая. Он видел что-то, сталкивался в лаборатории и вообще… Всё не так, всё слишком. СЛИШКОМ.
Растерянность, которая прячется за хмуро сдвинутыми бровями и полной нелюдимостью. Николас не сразу встаёт, а отбитые места, словно по сговору начинают выть сразу же одновременно.
Сука.
И месяца не провёл в этом ебическом аду, а уже вздумал нарываться. Ой смешной, действительно. Борзый до невозможного. Надо быть осторожнее, глупец. Ты же сможешь, да?
Искрящееся безумие расползается чернотой по мозгу, отрицая последние мысли. Нет-нет-нет, это смелость, всё в порядке. Продолжай в том же духе.
Ник вытирает рот, смахивая тоненькую струйку крови. Совсем незаметно. Вот так вот. А теперь встань.
- Он живой? – Как ни в чём не бывало, словно сняли с паузы, слегка пошатнувшись и снова возвращаясь в исходную.
Приключения только начинаются, да? Главное не поддаваться. А если Ганни так хочет разруливать всё самостоятельно, то у Ника будет больше времени заняться своим делом. Тем, ради которого он припёрся на остров.
Всё-таки этой машине помощь не нужна.
Спешит следом, пригибаясь у ящика, чтобы высмотреть живой ли Майк. Им ещё дело раскрывать за чертовы сутки. Сам не заметил как прошелся по руке дилеру, который тут же отозвался, сигнализируя что живой:
- Превышение полномочий!!!
Ник смотрит на Ганни, но ничего не говорит.
А может следует и вправду попробовать перенаправить это рыжее чудовище в более мирное русло?

Страха нет, но понимание чужой необъятной силы ещё не устаканилось в голове, немного оглушив. Наверное Ники еще никогда так не ахуевал как сегодня.
Копы стервятниками нависают над Майком, внимательно слушая и запоминая каждое слово. Широченная улыбка Гании и хмурое ебало Ника невероятно контрастируют и от этого кажется даже немного искрят. На фоне сгущаются тучи. Разве таким людям можно врать? Они друг на друга бросаются, что говорить о совершенно постороннем человеке? Загрызут нахер и даже не заметят. Ничего кроме правды, дружочек.
Честность за честность.
Ник уже отмечал что Ганни умница, так что его квадратную морду озарила довольная улыбка, особо не отличающаяся от оскала ранее, разве что глаза блестели удовольствием на этот раз. Даже тайком поглядел на напарника с уважением. Не, никаких сентиментальных выпадов, просто этот рыжий чувак реально умеет впечатлять. В каком-то тонком безумном смысле. Одновременно и в плохом и хорошем. Наверное, Ники проникся ещё в этот момент, но был слишком занят, чтобы обращать на это внимание.
Сила, ум, ловкость, напор и уверенность. Это хорошо, с этим можно работать, можно задать курс.
А ещё Нику весело. Унылая работа копом стала интереснее и разбавилась дикими красками удовольствия. Еще час и он в очередной раз поменяет отношение к напарнику, ахуевая от новых поворотов, начнёт увлекаться, смещая приоритеты совсем не в ту сторону, которую планировал заранее. Всё дело в этом рыжем пиздюке. А потом Ганни узнает почему Ник оказался здесь и наверняка заливисто поржет, отмечая как легко его объебали свои же, безжалостно пустив на фарш, но это будет потом.
Сейчас коп обшаривает протестующего Майка в поиске мобильника, изымая для следствия. Возвращать впрочем и не собирается, в конце концов в нём можно найти интересные контакты.
- Он заблокирован на пароль, никаких отпечатков. – Торопится пояснить дилер, понимая что Ганни может и палец отхуячить, а что ожидать от хмурого вообще пока не понятно. – Пароль 1403, день рождения моей мамы.
Ник усмехается, кивая, тут же пробуя. Подошел.
- Понял. – Идёт к тачке, игноря орущего в догонку про педиков Майка. Шеф берёт не сразу, долго затирает о том что на такую херню не будет тратить время судья, Ник начинает нудеть про «важно» и «положено», с трудом, но всё же добивается желаемого.
Забираясь в тачку, смотрит в зеркало на напарника, немного молчит, а потом выдаёт:
- А ещё я сократил срок дела до семнадцати часов, вместо суток. Сказал, что там планируется нечто горячее, напиздел с три короба, чтобы выбить ордер как можно скорее. Чуть ли не дочку президента в заложниках держат. И, конечно же, как ты и сказал, он послал меня нахуй. – Ник усмехается. – И добавил, что пошлёт в подмогу весь участок. – Последнее предложение сопроводил вздохом, соглашаясь что подкрепления очевидно не будет. Или будет посмертно.
Над репутацией этой команды придётся поработать.
Заводит тачку, устремляясь по адресу. Трогает весьма бодро, резко выруливая через двойную сплошную.
- Тебе придётся научиться контактировать с коллегами, потому что от них зависит твоя жизнь. – Даже если Ганни не будет слушать, затирает. – Вся суть работы в полиции – это помощь, и если хоть кто-то в участке кидает своего, начинается пиздец. Пиздец выходит из участка на улицы, из улиц в дома, из домов в офисы, а там смотришь – весь мир объят хаосом. Особенно здесь это очень важно. Всё объято пиздецом до самых крыш и никто не пытается остановить. Понимаешь к чему я клоню?
Ники затыкается, поглядывая на навигатор и прикидывая хватит ли нравоучений на первый день.

--

Машина тормозит у прачечной, прячущейся между многоэтажками. Внутри ничего особенного: стиральные машины и сушилки выстроились рядком, в помещении пусто, а на двери висит табличка «Закрыто на ремонт». Помещение узкое и каких-либо лавок, на которых обычно ожидают когда закончится стирка, нет. Вообще ничего, что бы опознавало прачечную как некогда работающую. Однако в углу имеется столик, усыпанный закусками и бутылками, пять стульев и смурные мужички, играющие в карты. Девушка в мини юбке перебирается с коленок на коленки, берёт купюру и скрывается за дверью прямо за спинами охраны.
Николас старается разглядеть мужиков из тачки, прикидывая чем вооружены, проверяет табельное, попутно строя планы.
- Здесь уже тихо не получится. – Выцепляет взглядом в зеркало заднего вида морду напарника в цветных очках.
Мужички видят машину и что из неё долго никто не выходит, сразу просекают что перед ними легавые. Один встаёт, на ходу доставая пистолет. Сейчас тупо придёт и изрешетит лобовое. Вот так вот сходу, даже не пытаясь узнать кто и зачем пожаловал. Так сильно гостей не любят, походу.
- Давай решим как войти. Этого я сниму, а остальные… Ты хорошо стреляешь?

Легли ромашкой.
Очень красиво, если смотреть из-за открытой двери, классически так прячась за ней от выстрелов. Не, ну привыкнуть к этому можно. Значит мусорка, пули…
Ясно, с мечом на такого не нападёшь. Не вежливо конечно думать о том, как убить напарника, кхм… обезопаситься на всякий случай, но так уж устроен мозг Николаса. Знай слабые места. Абсолютно всех и каждого, кого встречаешь на пути. Одного можно только девятью граммами свинца успокоить, другого впечатлить рассказом о воровстве почки при помощи лобзика, третьего просто нокаутировать, а вот Ганни… Загадка, которую хочется разгадать. И это точно превратится в хобби. Плохое, но всё же хобби. Найти слабые места, придумать максимально эффективный способ умерщвления… Так стоп, стоп, стоп. Никакой войны. Это же просто теория, которая нужна, прежде всего, чтобы избегать опасностей и знать когда следует вмешаться. Чтобы прикрыть спину. Да. Только поэтому. Никакой агрессии. Ты хороший мальчик, помни об этом.
Совесть – чисто.
Интересно, а если пожарную машину переделать в огнемёт, тогда… Стоп, стоп, стоп. Мы же играем в совсем другую игру, верно? Не стоит отвлекаться, впереди целая куча рабочих будней.
Чтож, приступим.
- Да я бы всё отдал, чтобы стрелять так же. – Пробормотал Ник, переступая через одного из пришибленных. Реально мозги на месте, а по центру лба вмятина с кровоподтёком, сигнализирующая о том, что синяком просто так не отделаешься. Обязательно останется шрам как мишень. Может и не останется, но хотелось бы. А черепушка у них не треснула? Как же, блять, интересно.
Дышат. Ник улыбается.
Ахуеть как круто.
- Что ты ещё можешь? Воду в вино не превращаешь? – Со смешком выдал, снимая ствол с предохранителя. Ну, покажем этому зарвавшемуся засранцу как умеем стрелять. Не чаи-таки пил на войне, не на одной гражданке сидел.
- Что здесь происходит, блять?! – Выносится из-за тяжелой двери какой-то хрен в ковбойской шляпе и изрисованном по-индейски лицом. Кажется на нём бронник, воде даже на яйцах тоже. Вот забавный же хрен. С кольтом выскочил и воспламенился в самом буквальном смысле. Словно достиг такого просветления, что теперь кроме самосожжения ничего не остаётся. Воткнутое в шляпу перо в миг скрючилось, обуглилось и отвалилось, но остальное шмотьё никак не пострадало. Любопытный дядька. Ник встречает его двумя выстрелами в колени. – Упс. – Улыбается, ныряя в прачечную. Наверняка мужику будет очень некогда. По крайней мере быстро потух и завыл. – Я ещё не освоился до конца. – Не то чтобы извиняется, просто реагирует на опасность. Второй мужичок, точная копия первого, просто замирает в дверях, подняв руки. Очевидно, что ему не хочется так же корчиться, поэтому он такой послушный. Ник за плечо отодвигает дядьку, мельком выглядывая в дверной проём.
- Чисто.
Наверняка там ещё полно ублюдков. Не глядя пристёгивает наручниками мужика к дверной ручке, входит и замирает в уголке. Тишина. Особая такая бардельная тишина со скрипом и вполне себе характерными звуками шлепающих тех. Даже крики подстреленного мужика, перешедшие в тягучие подвывания из матов, вплетаются в эту тишину идеальным образом. Это больше похоже на огромный склад из кроватей, обтянутых шторами. Сырые облезлые стены, драпировки красных тонов и невообразимое количество огоньков и перьев. Как будто попал в курятник. На стене огромный такой неоновый крылатый хер, на ресепшене растерянная девочка в кожаном платье с вырезом-сердечком и торчащими наружу сиськами.
- Полиция. – Очень громко рявкает Николас, строго глядя на девушку с огроменными накладными ресницами и светящейся в неоне обводкой вокруг глаз. Из-за шторки выныривает кучка голых девок и парней, Ник демонстрирует жетон, от которого компания вдруг взвизгивает и разбегается как тараканы.
- КОПЫ!!! – Откуда-то из глубины раздаётся автоматная очередь.
- СУЧАРЫ Я ВАС ПОКРАШУ НАХУЙ, ТВАРИ ЕБАНЫЕ! – Мимо проносятся ножи, втыкаясь в стену прямо рядом с башкой Ника.
- Вы имеете право хранить молчание.

- Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. – Продолжает Ник, с изумлением взирая на летающий хер. На этот раз сразу понял чьих рук дело, только из-за плеча ржанул ебануто, почему-то невероятно радуясь этому факту. Кажется Ганни его персональное развлечение. – Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права?
В ответ только вопли, крики и автоматные очереди, вышибающие крошку из стен и потолка. Ник зачитал права, так что задержание начинается. Мимо пролетел неоновый хер с мужиком, пытающимся на нём удержаться. Крик «ААААА» вполне же можно трактовать как затяжное «да»? Верно?
Главное не привыкать к зависшим пулям, заботливо остановленным напарником, а то нарвётся однажды на шальную. Впрочем, и это не будет неприятностью. На собаках всё быстро заживает, верно? Если веришь в собственную неуязвимость и идёшь на риск, Вселенная отвечает лучами любви и заботливо оберегает любимую игрушку, подкидывая только лучшие карты. Если бы таро раскинулись перед Ником, в них сияли бы звёзды и невероятная удача.
Он подстреливает коленки и голени всем, кто попадается на пути, иногда и плечом не брезгуя, но враги быстро кончаются, сбиваясь в одну огромную кучу под неоновым елдаком. Редкие проститутки повизгивая несутся мимо, совсем голые, в кожаных причудливых шмотках не сразу понятного назначения. Некоторых сбивает в кучу неоновым хером, некоторые умудряются проскользнуть, но Ник не даёт сбежать. Патроны быстро кончаются, так что табельное убирает в кобуру, подхватывая брошенный калаш. Очевидно его владелец теперь в общем месиве из тел, которое устроил Ганни.
Ох, практически любимое оружие, привычное рукам до ностальгичной боли. Словно снова в учебке, подъебывает пацанов, прежде чем рвануть в пекло. Обычно солдат накрывают флешбеки и отчаяние, но Николаса крыло садистичным удовольствием, которое он еле умудрялся давить глубоко-глубоко в себе. Хорошие парни не наслаждаются убийствами. Он хороший. Столько старался, чтобы доказать это.
Ц, калаш югославский. Между цевьём и ствольной накладкой не две, а три щели, а прицел содрали. Но тоже неплохо, хотя такой люфт, что удивительно как он вообще стреляет без клина.
Увлёкся, но всё же успел двинуть прикладом в висок давшего по съебам чувака. Передвигается, присев, совсем как в армейке, прячась за кроватями, стеллажами и тумбочками. Аккуратно калашом подкашивает одиночными, мудаков, решивших перезарядиться и убить. Два выстрела, стараясь не задевать жизненно важных органов. Сбивает особо борзых, не видящих тормозов, влетающих прямо за спину напарника. Оглядывается, обдавая бешеным взглядом дрожащих в углу шлюх. Палец к губам прикладывает, мол «тссс», жестом «лежать» командует и идёт дальше, следом за Ганни. Даже елси кто-то умудрится сбежать, то не дальше больнички.
За дверью гора из людей и обсыпанный чем-то белым напарник с улыбкой, кажется ещё шире, чем обычно. Словно его еблет – это криво собранная маска. Не нужно быть гением, чтобы догадаться в чём тут дело.
- Блять, Ганни. – Лампы в куполообразных плафонах покачиваются, зловеще высвечивая то неоновую скульптуру из копошащихся тел, то коллегу, то огромный стол с горой порошка и двумя спортивными сумками. Купюры кружатся в воздухе, медленно падая, пол усыпан порошком, всё ещё лёгким облаком висящем в воздухе. С каждым вдохом Ганни втягивает всё больше дури, оседающей на его фигуру. Из глубины зала, смешиваясь с музыкой, всхлипывает какая-то девчонка, наскуливая чьё-то имя.
Вновь ощущение падающей с небес реальности, выворачивающей на изнанку. Ник только сейчас понимает что у него в руках калаш и что минутой назад он стрелял в людей, судорожно соображая были ли смертельные выстрелы. Хоть один. Не может быть чтобы он съехал с тормозов настолько сильно и не отдавал себе отчёта. Нет-нет, всё в порядке.
Похоже так сыворотка меняет сознание своих жертв, подламывая и превращая в безумцев. Ник ещё ни разу не сходил с ума, но уже понимал что это вот-вот случится. Совсем скоро. Почему-то все события в лаборатории были подёрнуты туманом, но интуиция подсказывала что следует быть осторожнее. В висках пульсировало, в нос шибанул запах пороха и крови.
- Ты в норме? – Больше для проформы вопрошает, на всякий случай покрепче сжав калаш. Всё-таки с напарником они уже разок поцапались, а будучи обдолбанным можно это припомнить. – Ганни?
А потом он позвонит в участок и закажет эскорт для всей этой кучи, увенчанной неоновым хуем.

Отредактировано Nicholas Anderson (2020-03-17 00:58:37)

На самом деле прошло довольно много времени, сирены то приближались, то снова удалялись, словно копы нарезали круги. Может Ганни прав, и они действительно выжидали, когда этих двоих придавят, ибо сами не могли, а замочить очень хотелось. Ник наводил автомат на копошащуюся кучу, подстреливал в пол, не давая особо расползтись. Максимум подняться, руки за голову и к стенке. Обошел зал с кроватями, собирая подстреленных, тех кто ещё мог убежать. Впрочем, особо желающих не было, так как пуля непременно догонит, а Ник, судя по всему, казался вполне способным на убийство. Это верно, разочаровывать никого не будет.
Значок держит наготове, потому как в участке ещё не все его знают, а может и те, кто видел уже забыли. Калаш на землю, руки подняты. Свой-свой. Замечает лишь что на упоротого Ганни внимание особо не обращают. Как будто «так и должно быть». Ник смотрит на лица коллег, на то, какими взглядами они одаривают напарника, какие гримасы строят. Почему? Они только что эпично накрыли притон, обломав какому-то пидорасу точку сбыта, да ещё и блядёжник разгромили. Разве этого мало? Ему определённо не понять. Кажется, у Николаса особая манера смотреть на людей и видеть то, что остальным незаметно. Или, наоборот, не замечать каких-то очевидных вещей.
Да кого это ебёт? Не Ника, точно. Пошли все нахуй.
Калаш пришлось бросить, проводив грустным взглядом. Всё-таки улика. На склад пойдёт, будет пылиться, родимый, а может даже будет продан каким-нибудь засранцем и снова перекочует на улицу. В любом случае он херовый, так что нет повода грустить. Ностальгия растворилась, осев лёгкой печалью в глубине глаз. Да и то ненадолго.
Нужно проследить куда делась эта рыжая задница, бесконечно тараторящая про облака, про имя, про всё, что только бросалось в глаза. Ник улыбнулся с какой-то лёгкой теплой ноткой. Весело же.
И чертово небо действительно не мешало бы почистить от беснующих вдалеке редких молний и тяжелых грязно-серых кучевых облаков.
- Твою ж мать… Хей! – Под осыпающимся градом искр, под внезапную тишину обесточенного района. – Смотри что у меня есть! – Ник спешит оказаться между сеткой и коллегами, которых вот-вот накроет.
Итак, начнём с порчи чужого имущества. Несколько мобильников, освещение. Между прочим, в парочке магазинчиков отрубилась сигнализация и местный колдырь улучил момент, чтобы вынести стекло и спиздить целую кучу пузырей. Капот выпрямился, а крыша таки прогнулась.
Пять минут. Ему хватило пять минут, чтобы устроить фейерверк.
- Ганни, зырь, я палец себе оторвал. – Ник складывает ладони, показывая фокус с исчезающим большим пальцем. – А теперь обратно приделал. – Медленно, чтобы напарник успел разглядеть. И ещё пару раз, закрепляя результат. Морду состроил мол пиздец как интересно, изображая удивление и шок. – Ахуеть же! Смотри, я и твой спиздить могу, чувак. – Тянет руки, обдолбанному напарнику показывая фокус на его собственной руке, прижимая ещё большой палец так, чтобы не спалился. Он же поверит, да? Не допрёт что ощущения немножечко не сходятся с картинкой. Вот ещё разочек, а потом отпустить. – Любишь фокусы?
Оставлять его в таком состоянии нельзя. Везти в участок? Нет, определённо нет. Сломанная кофе-машина – это меньшее чем отделается полиция острова. Вдруг ещё начнёт гнуть прутья решетки, выпуская арестантов. Ники смотрит на Ганни, склонив голову на бок и пытаясь прикинуть насколько тот в говно. Оглядывается на коллег, чтобы не спалили, спешно облизывает палец и собирает остатки порошка с костюма напарника. Мет что ли? Наверняка соль делали.
- Хочешь покажу ещё один фокус? – Ловит взгляд напарника щелчками пальцев, не давая отвлекаться на что-то ещё, мол тут всё самое интересное, приятель. – Ты ахуеешь насколько он невероятен. Только не каждый достоин увидеть моё мастерство. – Пальцем тычет за спину на коллег, корча морду «не эти уебаны». - Поэтому показываю его только дома. И это не обсуждается. Ну что, в деле или очканул?
Ник мягко подталкивает коллегу забраться на заднее сидение страдальной тачки, а сам шустренько бежит за руль. Только сначала падает на сиденье спиной и лупит по потолку ногами, выгибая крышу тачки в обратную сторону. Вроде ровненько теперь. Правда следы остались. Ой да похуй, не до этого пока.

- Шлюху подбросили? Зачем? –  Из огромнной тирады вылавливает самые важные слова, о шлюхе, про которую начисто забыл. Даже поморщился, мол как так вообще вышло. Не удивительно впрочем, если учесть объём событий, который в обычной жизни размазывается на добрую неделю, а то и две. А тут за раз. Перестрелка, наркотики, бляди, обесточенный район, сломанный дилер, калаш. Они ведь повязали кучу народа, но так и не выяснили ничего по делу. Кто этим занимался, зачем. Теоретически притон накрыт. Практически – загадка не решена. Остаётся еще много-много моментов, которые с обдолбанным до сопереживания креслу напарником совершенно невозможно разложить. Да ещё и под бесконечную болтовню.
Ник стиснул руль, трогаясь с места как раз на прыжке тачки. Сразу обернулся, сбавляя и без того черепашью скорость, прикидывая как они вообще доберутся.
- Тише, герой. Нам с тобой ещё предстоит разгадать загадку. Это будет не честно, если мы спустим всё вот так. – Смотрит в зеркало заднего вида, в надежде что напарник придёт в сознание, но за кресельной тирадой понимает что разговор придётся отложить. Итак, нужно приводить напарника в чувство. Ник отчаянно соображает что делать, но крайне сильно боится тащить Ганни куда-либо. Если найдут следы наркотиков, то адвокаты воспользуются этим шансом. И вообще всё как-то хаотично, бешено, а стрелки на часах тикают.
- Так хочешь всех зажарить? – А у самого от вопросов как-то тревожно внутри. Как так – не знать о слезах? Неужто в напарниках реальный психопат? – Плакать можно не только от боли, но и от счастья, Ганни. Слёзы нужны чтобы выплеснуть скопившуюся эмоциональную нагрузку. Как минимум для этого. Когда люди не могут сдерживаться… Черт. Какая к черту разница. Шлюха. Зачем нам её подбросили? А может и не нам а кому-то другому хотели что-то сказать? – Башкой мотает, разворачивая скачущую машину в сторону дома.
Всё же с такими замашками и под наркотой легко навредить кому угодно. И лучше этим «кем угодно» будет Ник, чем какой-нибудь дежурный врач или коллега. В конце концов справится с этой ситуаций, сможет совладать и с любой другой. Всё-таки не уметь реветь ещё не значит быть конченым мудаком. Верно же? Ник очень надеется что это так, поглядывая на ловящего невидимых мушек напарника.
Всё-таки невозможно однозначно утверждать – согласен он доверить свою жизнь этому человеку или нет. Доверие, которое предстоит выстроить для их же общего блага. Дилемма. Ещё никогда не было так сложно, потому что радар Ника всегда говорил что делать, сообщая о потенциальных мудаках заранее. Этот маячок всегда четко указывал на перспективы, никогда не ошибаясь. И сейчас он то и дело плясал в стороны то «беги нахер», до «всё хорошо, это братан». Ежеминутно Ника швыряло во все стороны, тащило по всем кругам ада и возносило в рай, а встрепенувшиеся ощущения от драки и перестрелки, в которой, нужно признать, ни одна пуля не задела, разбудили в нём что-то живое, необъяснимое, но до боли приятное. Как будто старый генерал снова в бою участвует и гордо ведёт свой полк к победе. Наверное, так можно описать этот подъём. Сомнения. Чертовы сомнения. Но Ганни ему нравится, это нужно признать. Нравится до какого-то странного безумного позитива и желания таскаться с этим рыжим придурком. Ник поглядывает через плечо, проверяя в порядке ли приятель, пока везёт их к своей квартирке. Маленькая холостяцкая хата, в которой ничего особо-то и нет. За пару недель особо не разживёшься, а всё что было после лаборатории… Рука на руле дрогнула. Он не хочет вспоминать, но как положено солдату, смиренно принимал любое слово как приказ и подчинялся, делая всё, чтобы выйти с лаборатории как можно скорее. Почему-то, даже с учетом что многие прошли через неё, Нику делалось стыдно и омерзительно. Может потому что его собственное тело стало чужим, убогим, генетически извращённым. Он ещё раз посмотрел на напарника, словно пытаясь увидеть в нём себя через год-два. Неужели он станет таким же? Таким же... Каким? Догадка уколола шилом в сердце и Ник нахмурился сильнее.
- Приехали, приятель. Время для фокусов. – Смиренно проговорил, открывая дверь как лакей для своего коллеги и подавая руку. – Кстати, пить не хочешь? Как минимум литр воды надо высадить для фокуса. Иначе не получится.

Синие звёзды? Кристаллы? Ты о кристаллах синего цвета, да?
Ник было уже рвётся спросить, но понимает что такой вопрос вообще нифига не точный и трактовать его можно по-разному. Надо как-то сложить в одно короткое предложение и передать в тот отсек мозга, который ещё трезв и рандомно выбрасывает дельные мысли. Голову на бок склонил, брови сдвинул, стараясь разглядеть этот отсек сквозь очки, но конечно же не смог. В итоге только нос сморщил и глаза закатил. Сложно.
- Это неплохой район, тут довольно спокойно. – Только и смог вставить, засовывая руки в карманы. Собственно недотрогой можно управлять и иными способами. Ник и сам был из тех, кто лишний раз с человеками обжиматься не станет, но всё же не настолько паталогически, чтобы за руку не взяться. А может это как-то ущемляло? Слишком сложно.
- Второй этаж. – Подсказал, предоставляя напарнику путешествовать самостоятельно, следуя по пятам. Просто так, для подстраховки, вдруг придётся ловить подмышки и между лопаток ладонью останавливать, делая вид что конечно же он сам выстоял без чьей либо помощи. Мало ли, вдруг придётся. Ники такой активный, что это даже как-то в радость. Наверное ему нравится обхаживать кого-то. Почему-то. Что за херня. Головой потряс, даже пошлепал по башке, чтобы мысли левые из противоположного уха высыпались. – Вперёд по коридору почти до самого конца. – Подсказывает дальше, выжидая когда коллега окажется рядом с нужной дверью, а потом выдает «стоять».
Короткий приказ для пьяного лучше, чем долгие доводы, позволяющие выруливать пиздежом.
Ник торопится схватиться за замок и вытащить ключи, пока Ганни не успел открыть дверь самостоятельно. Всё-таки лучше иметь дверь с целым замком, чем без него вообще, а судя по попыткам остановить всю планету, избавиться от препятствия щелчком пальцев напарнику ничего не стоит.
- Синие кристаллы – наркотики? – Отвлекает, пока подбирает нужный ключ, конечно же оказавшийся не первым и не вторым. Сколько же этих чертовых ключей. – Ты имеешь в виду что дело в наркотиках, да? И шлюху подкинули потому что это связано с наркотиками, чтобы привести полицию в лабораторию? – Ник мечет догадки без остановки, чтобы только отвлечь Ганни, затыкаясь лишь как только замок наконец-то щелкнул. Дверь тут же распахнулась, обнажая крошечную однушку серого старинного вида, с бледными выцветшими обоями и мебелью видавшей вторую мировую. Чистенько, ещё даже не особо захламлено, но совершенно куцо и по холостяцки не обжито. В углу покоятся коробки из-под пиццы и фастфуда, на не заправленной кровати валяется рубашка, окно открыто и никаких тебе штор, качающихся на ветру. Вполне себе порядок, без подстав. – Иди давай сюда. В ванну залез, а то хуй тебе а не фокус, понял?
Пальцы терять жалко, так что нужно отвлечь напарничка. Чем? У Ники нифига интересного кроме этих самых пальцев и нет.
Хотя. Кое-что всё-таки имеется. Никаких вопросов как ЭТО оказалось у Ника и какого черта вообще находится в этой квартирке.  Авось сработает.
На пятках резво так развернулся, пулей влетая в комнату. Где-то здесь, среди тряпья, в тумбочке с гандонами, где-то здесь, под газетой, под книжкой, где-то… Вытряс полку из шкафа, разбросав на полу шмотье, но потом вспомнил где. Бардак запнул под кровать ногой – потом разберётся. На кухню, где на подоконнике целый выводок резиновых уточек. Пять ровных штучек из ближайшего супермаркета. Желтые, яркие как светофор, хер пойми как оказавшиеся в этом доме. Священная аномалия. Ники смотрит на них, озаряет морду фейспалмом и несётся в ванну, где Ганни дожидается. Сейчас будет нечто невообразимое.
Каменный фейс Ника и целая охапка уток.
- Уточки только тем, кто в ванной плавает. – Протянул одну, даже потискал, чтобы пикснула противненько. Ой зря они ваще пищат эти ебуучие утки. Пожалеет сразу, чувствуется.

Отредактировано Nicholas Anderson (2020-03-25 00:28:02)

- Чик-чик.
Кровопийца.
Этот пидор вообще не так всё сделал. От количества треша мозг переходит в защитное состояние, отторгая реальность. Всё превращается в пародию, как будто настоящий Николас лениво валяется на диванчике, пялясь в экран телевизора с куском пиццы, торчащим из пасти, проёбывая свою жизнь. Ему уже не хватает пальцев, чтобы перечислить все мелкие пакости Ганни, с которыми совершенно нормальный адекватный среднестатистический человек, мягко говоря, не согласен. В этот момент Ники ещё немножечко надломился внутри.
И вот он вручает резиновых уточек напарнику, торчащему в ванной полной воды в одежде.
Лицо сурового мистера Андерсона выражало растерянность, доходящую до критической, когда уже перестаёшь всему удивляться и вообще что-либо соображать. Это как бежать с голой жопой на льва – ты беспомощно вопишь, угрожая царю зверей, а лев уже примеряется с какого по счёту куся отхуячить ножку, с какого ручку, с какого головушку. А когда до суицидника доходит сей факт, разворачиваться как правило поздно. И вот так же Нику поздно съезжать, оставляя происходящее на волю ситуации. У него в ванной сидит напарник, играя ебучими уточками. Ники принёс ему уточек. Всё нереально. Всё инородно, всё выдирает нервы, срывает куски мяса и перекладывает по-другому, собирая совершенно непонятное существо, которым некогда был он сам. Мир сужается до размеров крохотной точки, утопая во тьме, до ванны, обрывка пола и их двоих. Принимай как знаешь, такова реальность.
- Тебе бы башку в холодной воде отморозить, мистер. А не вот это вот всё… - Неуверенно бормочет под нос, силясь сообразить кто из них всё-таки ебанутый. По всем параметрам ебанутым должен быть Ник, потому что это его прёт, хотя на самом деле под кайфом Ганни. Потому что Ник не упарывался и по дёснам не то чтобы много размазал. Нет-нет-нет, его не прёт – это блять реальность.
А вообще… какая нахуй разница, просто бери уже это пищащее семейство и топи сколько тебе влезет. Почему бы и нет?
Николас чувствует себя поездом, пущенным под откос, сметающем всё на своём пути, но отчаянно мечтающим затормозить. Все попытки тщетны, все доводы не имеют смысла. Он несётся прямо на жилые дома.
Пометка – когда объебан ведёт себя как наивная задница.
- Синие. Звёзды. Что ты увидел, чувак? – Нику уже практически плевать на всё что происходит, он уже подкосился достаточно для флегматичного тащения по реалиям жизни. Фильтровать происходящее всё труднее и труднее. – Слишком просто. Ебучие черепахи. Лава. Шлюха. Нахрена я вообще тебя слушаю?
Внезапно для себя самого бьёт кулачиной в стену, расшибая хрупкую древнюю плитку, уложенную ещё пращурами. Трещины резво расползаются в стороны, крошка сыпется на пол. Ники не контролирует силу, но будь это чья-нибудь кость, рассыпалась бы в пыль.
Узкий-узкий зрачок и пустота, окружающая их двоих. Слышен пульс, громко бьется сердце, все чувства обостряются. Он словно ядовитая мохнатая псина, которая вот-вот бросится и загрызёт. Одно мгновение, за которое не каждый успевает почувствовать опасность. Даже сам Ник.
- Её... – Чертыхается и настойчиво продолжает. – Его. Катану зовут Миямото. – С полотка сыпется штукатурка, а затем по одной отваливаются ещё парочка плиток, одна из которых ударяется прямо о макушку копа. В прихожей что-то звонко катится по полу. Отбитые косточки заныли, вырывая скатывающегося с катушек обратно в суровые реалии. Одернул кулак, с интересом разглядывая лопнувшую кожу и кровь, проступающую через узкие трещинки. Всё закончилось так же быстро, как и началось.
Плеск воды влился в уши, Ники оглянулся, но ничего не увидел. Точнее всё вернулось обратно – и коридор, и комнаты и шум машин за окном и обдолбанный Ганни. Стало немного совестно. Ник потянулся за полотенцем, которым ещё и сам воспользоваться не успел, смял его и с абсолютной серьёзностью уставился на напарника.
Ещё одна пометка – неуправляемый монстр.
Ник кладёт полотенце на тумбочку рядом, тянется в ванну и переворачивает одну уточку вниз головой, так что та остаётся «нырнувшей». У него есть старший брат, который точно так же лет 15 назад «топил» уточек для Ника, рассказывая всякую дичь. Мгновение, которое и не заметишь, после которого Ники пялится в стекло цветных очков воркующего Ганни и совсем едва заметно улыбается одним уголком губ.
- Слушай меня, мелкая задница. Я говорю ты киваешь. Усёк? Только после того как ответишь, я покажу тебе злосчастный фокус. – Даже палец вытянул перед носом, мол пиздец какой серьёзный. – Шлюху подкинули нам, да? Не конкурентам, а копам. Чтобы мы её нашли именно с этой наркотой, с этим шприцом, именно в том месте, где чаще всего шатается патруль. Подкинули, чтобы мы нашли изготовителей и пришли к ним… Потому что они мешают. Да? Логично же, сука, получается.